АЛЕКСАНДРОВА ТАТЬЯНА ИВАНОВНА

Откуда может появиться нечистая сила? Вопрос сложный. Ответ простой — отовсюду! Да вот хотя бы из-под веника. Не верите? А как же тогда быть с домовенком Кузькой? И хотя ему только семь веков от роду и до взрослого домового еще расти и расти, все равно он самая что ни на есть настоящая нечистая сила. И появился он именно из-под веника, которым девочка Наташа решила подмести пол в новой квартире.
Неплохое начало для сказки. Впрочем, эта сказка и не могла начаться по-другому. Девочку на самом деле звали Наташа, вернее — Таньнаташа. Как и ее сестру-близняшку. Они были и похожи, и неразлучны, так что тратить время на выяснение, кто из них Таня, а кто Наташа, никому просто не приходило в голову. Вот и появилось это странное, но очень удобное и даже почти сказочное имя.
Но сказка жила не только в имени. Она незаметно и затейливо вплеталась в обычную городскую жизнь. А ведь, казалось бы, Москва 30-х годов XX века мало располагала к сказкам. Да и семья девочек была вполне вписана и в то время, и в то пространство. Отец, в недавнем прошлом красногвардеец, работал инженером по лесосплаву и редко бывал дома. Мама — врач. Старшая сестра — школьница. Огромный пятиэтажный дом на Большой Почтовой (квартира Александровых располагалась высоко — аж на четвертом этаже). Налаженный, хотя и не особенно богатый быт. Революционные праздники и демонстрации. Так откуда же в этом вполне рациональном и строго организованном мире взяться сказке?
От нянюшки. Само ее имя — Матрешенька — уже настраивало на определенный лад. Тем более что она, Матрена Федотовна Царева, поволжская крестьянка, всегда находила время побаловать своих подопечных сказкой или присловьем. А еще она была рукодельницей и всячески пыталась украсить их дом. Салфетками да лентами, бумажными кружевами да яркими картинками. Мама иногда даже возмущалась: «Это же мещанство, безвкусица!» А близняшкам нравилось. Они и сами не раз пытались вырезать из бумаги узоры, правда, не всегда удачно. Зато с рассказыванием сказок и всяческих историй дело обстояло значительно лучше. Особенно у Тани. Она могла и знакомую сказку превратить совсем в неведомую, и новую сочинить. У сестер даже словечко такое тайное появилось. «Тарас», — говорила Наташа. Что значило: «ТАня РАСсказывай!» И она рассказывала. И сестра, и подружки слушали завороженно.
Почти так же завораживало сестер еще одно увлекательное занятие — рисование. Порой кажется даже, что они начали рисовать раньше, чем ходить. А когда стали постарше, им к тому же очень повезло с учителем. Девочки пришли в одну из московских художественных студий и попали под крыло Татьяны Александровны Луговской, удивительной женщины, талантливой театральной художницы и педагога Божьей милостью. Под ее руководством увлечение стало перерастать в профессию. Так что после окончания школы и Таня, и Наташа поступили в институты «с художественным уклоном». Наташа — в Архитектурный. Таня — в Институт кинематографии на отделение мультипликации.
Успешно закончив ВГИК, Татьяна Ивановна сначала работала на «Союзмультфильме», потом преподавала в Пединституте, вела студию при Дворце пионеров. Но где бы она ни работала, чем бы ни занималась, ее давнишняя знакомая — СКАЗКА — неотступно следовала по пятам, то прячась в эскизах и набросках картин, то складываясь в целые истории, которые художница придумывала для своих маленьких приятелей. А как, скажите, по-другому Татьяна Ивановна могла удерживать этих шустрых непосед все то время, пока рисовала их портреты?
И постепенно из этих придуманных историй, из наблюдений за ребячьими играми, из ее собственных детских воспоминаний стали складываться книги.
На самом деле только человек, который каждый день общается с малышами и к тому же хорошо помнит свое детство, мог задуматься над вопросом: «Чего не хватает игрушкам для полного счастья?» Одежда у них есть, мебель и посуда тоже. Серьезно так задуматься и понять: «Да ведь у них нет книг, их игрушечных книг!» Какая несправедливость!
Десять сказок для «Сундучка с книжками» и восемь школьных учебников для «Игрушечной школы»   Татьяна   Ивановна   Александрова  сама и написала и нарисовала. А к следующей ее опубликованной сказке — «Катя в игрушечном городе» — поэт Валентин Берестов, муж Татьяны Ивановны, сочинил стихи. Так что у этой книги сразу два автора.
И, наконец, в 1977 году к читателям пришел домовенок Кузька со всей прочей веселой и доброй нечистью. Да и могла ли эта «нечисть» быть злой?! Нет, не могла. И не пустила бы сказочница в свою книжку злую нечисть, не дала бы разрушить мир, придуманный с такой любовью и нежностью.

• Произведения
• Литература о жизни и творчестве
• Экранизации