Эйми отрешенно смотрела на
небо.
Тихая ночь была такой же жаркой, как и
все это лето. Бетонный пирс опустел; гирлянды красных, белых и желтых лампочек
светились над деревянным настилом сотней сказочных насекомых. Владельцы
карнавальных аттракционов стояли у своих шатров и, словно оплавленные восковые
фигуры, безмолвно и слепо разглядывали темноту.
Час назад на пирс пришли два посетителя. Эта
единственная пара развлекалась теперь на "американских" горках и с воплями
скатывалась в сиявшую огнями ночь, перелетая из одной бездны в другую.
Эйми медленно зашагала к берегу, перебирая
пальцами несколько потертых деревянных колец, болтавшихся на ее руке. Она
остановилась у билетной будки, за которой начинался "Зеркальный лабиринт". В
трех зеркалах, стоявших у входа, мелькнуло ее печальное лицо. Тысячи усталых
отражений зашевелились в глубине коридора, заполняя чистый и прохладный полумрак
горячими конвульсиями жизни.
Она вошла внутрь
и остановилась, задумчиво рассматривая тощую шею Ральфа Бэнгарта. Тот
раскладывал пасьянс, покусывая желтыми зубами незажженную сигару. Веселая пара
на "американских" горках вновь завопила, скатываясь вниз в очередную пропасть, и
Эйми вспомнила, о чем хотела спросить.
- Интересно, что привлекает людей в этих
взлетах и падениях?
Помолчав с полминуты,
Ральф Бэнгарт вытащил сигару изо рта и с усмешкой ответил:
- Многим хочется умереть. "Американские" горки
дают им почувствовать смерть.
Он прислушался к
слабым винтовочным выстрелам, которые доносились из тира.
- Наш бизнес создан для идиотов и сумасшедших.
Взять хотя бы моего карлика. Да ты его видела сотню раз. Он приходит сюда каждую
ночь, платит десять центов, а потом тащится через весь лабиринт в комнату
Чокнутого Луи. Если бы ты только знала, что он там вытворяет. О Боже! На это
действительно стоит посмотреть!
- Он такой
несчастный, - ответила Эйми. - Наверное, тяжело быть маленьким и некрасивым. Мне
его так жалко, Ральф.
- Я мог бы играть на нем,
как на аккордеоне.
- Перестань. Над этим не
шутят.
- Ладно, не дуйся. - Он игриво шлепнул
ее ладонью по бедру. - Ты готова тревожиться даже о тех парнях, которых не
знаешь. - Ральф покачал головой и тихо засмеялся. - Кстати, о его секрете. Он
еще не в курсе, что я знаю о нем, понимаешь? Поэтому лучше не болтай - иначе
парень может обидеться.
- Какая жаркая ночь. -
Она нервно провела пальцами по деревянным кольцам на своей руке.
- Не меняй темы, Эйми. Он скоро придет. Ему
даже дождь не помеха.
Она отступила на шаг, но
Ральф ухватил ее за локоть.
- Чего ты боишься,
глупенькая? Неужели тебе не интересно посмотреть на причуды карлика? Тихо,
девочка! Кажется, это он.
Ральф повернулся к
окну. Тонкая и маленькая волосатая рука положила на билетную полку монету в
десять центов. Высокий детский голос попросил один билет, и Эйми, сама того не
желая, пригнулась, чтобы посмотреть на странного посетителя.
Карлик бросил на нее испуганный взгляд. Этот
черноглазый темноволосый уродец напоминал человека, которого сунули в давильный
пресс, отжали до блеклой кожуры, а потом набили ватой - складку за складкой,
страдание за страданием, пока поруганная плоть не превратилась в бесформенную
массу с распухшим лицом и широко раскрытыми глазами. И эти глаза, должно быть,
не закрывались и в два, и в три, и в четыре часа ночи несмотря на теплую постель
и усталость тела.
Ральф надорвал желтый билет
и лениво кивнул:
- Проходите.
Будто испугавшись приближавшейся бури, карлик
торопливо поднял воротник черной куртки и вперевалку зашагал по коридору. Десять
тысяч смущенных уродцев замелькали в зеркалах, как черные суетливые жуки.
- Быстрее!
Ральф потащил Эйми в темный проход за
зеркалами. Она почувствовала его руки на своей талии, а потом перед ней возникла
тонкая перегородка с маленьким отверстием для подглядывания.
- Смотри, смотри, - хихикал он. - Только не
смейся громко.
Она нерешительно взглянула на
него и прижала лицо к стене.
- Ты видишь его? -
прошептал Ральф.
Эйми кивнула, стараясь унять
гулкие удары сердца. Карлик стоял посреди небольшой голубой комнаты - стоял с
закрытыми глазами, предвкушая особый для него момент. Он медленно приоткрыл веки
и посмотрел на большое зеркало, ради которого приходил сюда каждую ночь.
Отражение заставило его улыбнуться. Он подмигнул ему и сделал несколько
пируэтов, величаво поворачиваясь, пригибаясь и медленно пританцовывая.
Зеркало повторяло его движения, удлиняя тонкие
руки и делая тело высоким, красивым и стройным. Оно повторяло счастливую улыбку
и неуклюжий танец, который позже закончился низким поклоном.
- Каждую ночь одно и то же! - прошептал Ральф.
- Забавно, правда?
Она обернулась и молча
посмотрела на его тонкий, искривленный в усмешке рот. Не в силах противиться
любопытству, Эйми тихо покачала головой и вновь прижалась лицом к перегородке.
Она затаила дыхание, взглянула в отверстие, и на ее глазах появились слезы.
А Ральф толкал ее в бок и шептал:
- Что он там делает, этот маленький урод?
Через полчаса они сидели в билетной будке
и пили кофе. Перед уходом карлик снял шляпу и направился было к окошку, но,
увидев Эйми, смутился и зашагал прочь.
- Он
что- то хотел сказать.
- Да. И я даже знаю, что
именно, - лениво ответил Ральф, затушив сигарету. - Парнишка застенчив, как
ребенок. Однажды ночью он подошел ко мне и пропищал своим тонким голоском: "Могу
поспорить, что эти зеркала очень дорогие". Я сразу смекнул, к чему он ведет, и
ответил, что зеркала безумно дорогие. Коротышка думал, что у нас завяжется
разговор. Но я больше ничего не сказал, и он отправился домой. А на следующую
ночь этот придурок заявил: "Могу поспорить, что такие зеркала стоят по пятьдесят
или даже по сто баксов". Представляешь? Я ответил, что так оно и есть, и
продолжал раскладывать пасьянс...
- Ральф... -
тихо сказала Эйми.
Он взглянул на нее и с
удивлением спросил:
- Почему ты так на меня
смотришь?
- Ральф, продай ему одно из своих
запасных зеркал.
- Слушай, девочка, я же не учу
тебя, как вести дела в твоем аттракционе с кольцами.
- А сколько стоят такие зеркала?
- Я достаю их через посредника за тридцать пять
баксов.
- Почему же ты не скажешь этому парню,
куда он может обратиться за покупкой?
- Эйми,
тебе просто не хватает хитрости.
Ральф положил
руку на ее колено, но она сердито отодвинулась.
- Даже если я назову ему адрес поставщика, он
не станет покупать это зеркало. Ни за что на свете! Пойми, он застенчив, как
дитя. Если парень узнает, что я видел его кривляние в комнате Чокнутого Луи, он
больше сюда не придет. Ему кажется, что он, как и все другие, бродит по
лабиринту и что зеркало не имеет для него никакого значения. Но это обычный
самообман! Карлик появляется здесь только по ночам, когда поток посетителей
убывает, и он остается в комнате один. Бог его знает, чем он тешит себя в
праздничные дни, когда у нас полным- полно народа. А ты подумай, как сложно ему
купить такое зеркало. У него нет друзей, и даже если бы они были, он не
осмелился бы просить их о подобной покупке. Чем меньше рост, тем больше
гордость. Он ведь и со мной заговорил только потому, что я единственный, кто
смыслит в кривых зеркалах. И потом ты же видела его - он слишком беден, чтобы
тратиться на такие вещи. В нашем чертовом мире работу найти нелегко, особенно
карлику. Наверное, живет на какое- то нищенское пособие, которого едва хватает на
еду и парк аттракционов.
- Какая ужасная
участь. Мне так его жаль. - Эйми опустила голову, скрывая набежавшие слезы. -
Где он живет?
- На Генджес Армс, в портовом
районе. Там комнаты метр на метр - как раз для него. А почему ты спрашиваешь?
- Влюбилась. Мог бы и сам догадаться.
Он усмехнулся, прикусив желтыми зубами
незажженную сигару.
- Эйми, Эйми! Вечно ты со
своими шуточками...
Теплая ночь переросла
в горячее утро, а затем в пылающий полдень. Море казалось голубым покрывалом,
усыпанным блестками и крошевом битого стекла. Эйми шла по многолюдной
набережной, прижимая к груди пачку выгоревших на солнце журналов. Свернув на
пирс, она подбежала к павильону Бэнгарта и, открыв дверь, закричала в жаркую
темноту:
- Ральф? Ты здесь? - Ее каблучки
застучали по деревянному полу за зеркалами. - Ральф? Это я!
Кто- то вяло зашевелился на раскладушке.
- Эйми?
Ральф
сел и включил тусклую лампу на туалетном столике. Протерев полусонные глаза, он
покосился на нее и сказал:
- Ты выглядишь как
кошка, слопавшая канарейку.
- Я кое- что узнала
об этом маленьком человечке.
- О карлике, милая
Эйми, об уродливом карлике. Маленькие человечки появляются из наших яичек, а
карлики рождаются из гланд...
- Ральф! Я только
что узнала о нем потрясающую вещь!
- О Боже, -
пожаловался он своим рукам, словно призывал их в свидетели. - Что за женщина! Я
бы и двух центов не дал за какого- то мелкого гаденыша...
- Ральф! - Она раскрыла журнал, и ее глаза
засияли. - Он писатель! Подумай только! Писатель!
- Слишком жаркий денек, чтобы думать.
Он снова лег на раскладушку и с игривой
улыбкой осмотрел ее фигуру.
- Я прошлась
сегодня утром по Ганджес Армс и встретила мистера Грили - знакомого продавца. Он
сказал, что мистер Биг печатает на машинке и днем и ночью.
- У этого карлика такая фамилия?
Ральф начал давиться смехом.
- Рассказы писателей часто связаны с их
реальной жизнью, - продолжала Эйми. - Я нашла одну из его историй в прошлогоднем
журнале, и знаешь, Ральф, какая мысль пришла мне в голову?
- Отстань. Я хочу спать.
- У этого парня душа огромная как мир; в его
воображении есть то, что нам даже и не снилось!
- Почему же он тогда не пишет для больших
журналов?
- Наверное, боится или еще не
понимает, что это ему по силам. Так всегда бывает - люди не верят в самих себя.
Но если он когда- нибудь наберется храбрости, уверяю тебя, его рассказы примут
где угодно.
- Так ты думаешь, он богат?
- Вряд ли. Известность приходит медленно, и он
сейчас, скорее всего, довольствуется жалкими грошами. Но кто из нас не сидел на
мели? Хотя бы немного? А как, должно быть, трудно пробиться в люди, если ты
такой маленький и живешь в дешевой однокомнатной конуре...
- Черт! - прорычал Ральф. - Ты говоришь как
бабушка Флоренс Найтингейл.
Она полистала
журнал и нашла нужную страницу.
- Я прочитаю
тебе отрывок из его детективной истории. В ней говорится об оружии и крутых
парнях, но рассказ идет от лица карлика. Наверное, издатели даже не знали, что
автор писал о себе. Ах, Ральф, прошу тебя, не закрывай глаза. Послушай! Это
действительно интересно.
И она начала читать
вслух:
- "Я карлик. Карлик- убийца. Теперь эти
два понятия уже неразделимы. Одно стало причиной другого.
Я убил человека, когда мне исполнился двадцать
один год. Он издевался надо мной: останавливал на улице, поднимал на руки,
чмокал в лоб и баюкал, напевая "баюшки- баю". Он тащил меня на рынок, бросал на
весы и кричал: "Эй, мясник! Взвесь мне этот жирный кусочек!"
Теперь вы понимаете, почему я погубил свою
жизнь и пошел на убийство? И все из- за этого ублюдка, терзавшего мою душу и
плоть!
Мои родители были маленькими людьми, но
не карликами - вернее, не совсем карликами. Доходы отца позволяли нам жить в
собственном доме, похожем на белое свадебное пирожное безе: крохотные комнаты,
миниатюрные картины и мебель, камеи и янтарь с комарами и мухами - все
маленькое, малюсенькое, микроскопическое! Мир гигантов оставался вдалеке, как
шум машин за высокой садовой стеной. Мои несчастные мама и папа! Они делали все,
что могли, и берегли меня, словно фарфоровую вазу - единственную драгоценность в
их муравьином мире, с домиком- ульем, дверцами для жуков и окнами для бабочек.
Лишь теперь я понимаю гигантские размеры их психоза. Им казалось, что они будут
жить вечно, оберегая меня, как мотылька, под стеклянным колпаком. Но сначала
умер отец, а потом сгорел наш дом - это маленькое гнездышко с зеркалами,
похожими на почтовые штампы, и шкафами, которые напоминали своими размерами
солонку. Мама не успела выбежать при пожаре, и я остался один на пепелище
родного крова, брошенный в мир чудовищ неудержимым оползнем реальности. Жизнь
подхватила меня и закрутила в водовороте событий, унося на самое дно общества, в
эту мрачную зияющую пропасть.
Мне потребовался
год, чтобы привыкнуть к миру людей: на работу меня не принимали, и казалось, что
на всем свете не было места для такого, как я. А потом появился Мучитель... Он
нацепил мне на голову детский чепчик и закричал своим пьяным друзьям: "Я хочу
познакомить вас со своей малышкой!""
Эйми
замолчала и смахнула слезу, бежавшую по щеке. Ее рука дрожала, когда она
передавала Ральфу журнал.
- Почитай! Это его
жизнь! Это история убийства! Теперь ты понимаешь, что он человек? Маленький и
сильный человек!
Ральф отбросил журнал в
сторону и лениво прикурил сигарету.
- Мне
нравятся только вестерны.
- Но ты должен это
прочитать. Ему нужен человек, который мог бы поддержать его в такое трудное
время. Он настоящий писатель, однако парня надо в этом убедить.
Ральф с усмешкой склонил голову набок.
- И кто же это сделает? Ты и я? Небесные
посланники Спасителя?
- Не говори со мной таким
тоном!
- А ты тогда пошевели мозгами, черт
возьми! Тебе захотелось понянчить его на своей груди, но он уже сыт по горло
этой дешевой жалостью. Как только ты появишься у него со слезами и слюнями, он
выставит тебя за дверь, и правильно сделает.
Она задумалась над его слова, стараясь
рассмотреть вопрос со всех сторон.
- Не знаю,
Ральф. Возможно, ты прав. Но это не только жалость. Хотя он действительно может
понять меня как- то неверно, и я должна быть предельно осторожна.
Он встряхнул ее и по- дружески ущипнул за щеку.
- Отстань от него, Эйми, я тебя прошу. Ты
ничего не получишь кроме проблем и неприятностей. Я еще никогда не видел, чтобы
ты так заводилась. Давай лучше сделаем себе хороший день: пообедаем, поболтаем
немного, прокатимся немного.
Эйми
отрешенно смотрела на небо.
Тихая ночь была
такой же жаркой, как и все это лето. Бав, но он сумел пробиться в люди. А мы
получили все, чтобы не торчать в балаганах и тем не менее оказались здесь, на
этом проклятом пирсе. Иногда мне кажется, что от нас до берега миллионы миль. Мы
смеемся над его телом, но у него есть мозги, и он может создавать в своих книгах
чудесные миры, которые нам даже не снились.
- Черт, ты даже меня не слушала, - возмутился
Ральф, вскакивая с раскладушки.
Она сидела,
опустив голову, и ее руки, сложенные на коленях, сотрясала мелкая дрожь. Голос
Ральфа казался далеким, как морской прибой.
- Мне не нравится этот взгляд на твоем лице, -
произнес он с тяжелым вздохом.
Эйми медленно
открыла кошелек и, вытащив оттуда несколько смятых банкнот, начала их
пересчитывать.
- Тридцать пять. Сорок долларов.
Наверное, хватит. Я собираюсь позвонить Билли Файну и попросить его отправить
одно из кривых зеркал на Ганджес Армс для мистера Бига.
- Что!
- Ты
только подумай, Ральф, как он обрадуется, когда получит это зеркало. Он поставит
его в своей комнате и будет пользоваться им, когда захочет. Я могу позвонить по
твоему телефону?
- Делай, что хочешь. Черт
возьми, ты просто рехнулась!
Он повернулся и
зашагал по коридору. Чуть позже хлопнула дверь.
Эйми подождала еще несколько секунд, потом
подняла трубку и с болезненной медлительностью начала накручивать телефонный
диск. Перед последней цифрой она затаила дыхание и, закрыв глаза, представила,
как тяжело и грустно живется в этом мире маленьким людям. А как, наверное,
приятно получить в подарок большое зеркало - зеркало для твоей комнаты, где ты
можешь любоваться своим большим отражением, писать рассказы и не покидать уютных
стен до тех пор, пока тебе этого не захочется. Но возможна ли такая чудесная
иллюзия на нескольких квадратных метрах жилья? Что она принесет ему: радость или
печаль, страдание или помощь? Она смотрела на телефон и мечтательно кивала. По
крайней мере, за ним перестанут подсматривать. Ночь за ночью, поднимаясь в три
или четыре часа, он будет танцевать и улыбаться, кланяться и махать себе руками
- высокий- высокий, красивый и мужественный в этом сияющем зеркале.
Голос в трубке ответил:
- Билли Файн слушает.
- О, Билли! - воскликнула она.
И снова ночь опустилась на пирс. Темный
океан вздыхал и ворочался, осыпая брызгами деревянный настил. Ральф застыл в
своей будке, как восковая фигура. Он навис над картами с приоткрытым ртом, и
пирамида окурков у его локтя становилась все больше и больше. Пройдя под
паутиной голубых и красных ламп, Эйми улыбнулась и помахала ему рукой. Но он,
казалось, не замечал ее приближения. Его холодный взгляд застыл на разложенных
картах.
- Привет, Ральф, - сказала она.
- Что нового в делах Амура? - спросил он,
поднося ко рту грязный бокал с холодной водой. - Как поживает Чарли Бойер и Гари
Грант?
- Посмотри, я купила себе новую шляпку,
- улыбаясь, ответила она. - У меня сегодня прекрасное настроение! И знаешь
почему? Завтра утром Билли Файн отправит писателю зеркало! Ты только представь
лицо этого парня!
- Я не так силен в
воображении.
- Ты дуешься на меня, словно я
собираюсь выйти за него замуж.
- А почему бы и
нет? Будешь носить его с собой в чемодане. Тебя спросят: "Где твой муж?", а ты
откроешь крышку и скажешь: "Вот он, голубчик!" Это как серебряный кларнет. В час
раздумий ты будешь вытаскивать его из футляра и, немного поиграв, укладывать
назад. Только не забудь поставить туда маленькую коробочку с песком.
- И все равно я чувствую себя прекрасно, -
ответила Эйми.
- Твоя благотворительность
похожа на пощечину. - Поджав губы, Ральф мрачно посмотрел на карты. - Я знаю, с
чего все началось. Ты решила наказать меня за то, что я подсматривал за этим
карликом. Теперь он получит свое зеркало, а я - пинок под зад. Такие, как ты,
всегда перебегали мне дорогу, отнимая маленькие радости и лишая жизнь
удовольствий.
- Тогда больше не зови меня к
себе на выпивку. Терпеть не могу жалобы слабаков!
Ральф тяжело вздохнул и тихо прошептал:
- Ах, Эйми, Эйми. Неужели ты думаешь, что
чем- то поможешь этому парню? Он проклят своей судьбой, и ты напрасно убеждаешь
себя в обратном. Я знаю, что у тебя на уме. "Пусть меня считают дурой, но мой
подарок сделает его счастливым". Верно?
- Я
готова на все, если моя глупость принесет кому- то искреннюю радость, - ответила
она.
- О Боже, избавь меня от таких
благодетелей...
- Замолчи! - закричала Эйми и
закрыла лицо руками. - Замолчи! Замолчи!
После
нескольких минут напряженного безмолвия Ральф отодвинул в сторону запятнанный
стакан и поднялся.
- Ты посидишь за меня в
будке? Мне надо отлучиться по делам.
- Ладно,
иди. Я посижу.
Она увидела, как тысячи
холодных отражений замелькали среди зеркал по стеклянным коридорам - тысячи
поджатых губ и скрюченных в гневе пальцев. Эйми сидела, вслушиваясь в тиканье
старых настенных часов. Внезапно по ее телу пробежала дрожь. Она попыталась
успокоиться, раскладывая пасьянс. Но озноб усиливался с каждой минутой. В
глубине лабиринта застучал молоток, потом раздались странные протяжные звуки.
Она ждала, задыхаясь от страха и наступившей тишины. В освещенном проходе
зашевелились ряды отражений. Они возникали и исчезали, подпрыгивали и сгибались,
пока Ральф шел среди зеркал, разглядывая ее напуганную фигуру. Когда он подошел
к двери, Эйми услышала его тихий смех.
- Что
тебя так развеселило? - осторожно спросила она.
- Слушай, милочка, - ответил Ральф, - мы же не
хотим поссориться, правда? Значит, завтра мистер Биг получит от Билли большое
зеркало?
- Ты решил устроить какую- то пакость?
- О нет! Зачем мне это?
Забрав у нее карты, он вышел из будки. Его
лицо сияло от удовольствия; проворные руки быстро тасовали колоду. Остановившись
у двери, Эйми смущенно смотрела на отрешенную ухмылку Ральфа. Ее правый глаз
начал подергиваться, и она прижала пальцем нижнее веко. Старые часы отмеряли
минуты. У стен пирса шумели волны, и воздух казался густым от влажной духоты и
низких облаков. Далеко над морем змеились вспышки молний.
- Ральф, - прошептала она.
- Успокойся, Эйми, - ответил он.
- Я о той поездке по побережью, которую ты мне
предлагал...
- Можем поехать хоть завтра... или
через месяц, - произнес он. - Или через год. Старина Ральф Бэнгарт терпеливый
парень. Я ни о чем не тревожусь. Вот, смотри. - Он протянул руку к ее лицу. - Я
абсолютно спокоен.
Она подождала, пока над
морем не утих раскат грома.
- Прости, если я
тебя расстроила. Только не надо делать ничего плохого. Обещай мне это, Ральф.
В лицо пахнуло запахом дождя. Порыв
прохладного ветра закружил обрывки карнавальных лент. В будке тикали часы, и
Эйми кусала губы, наблюдая за картами, которые мелькали в руках Ральфа. Из тира
доносились выстрелы и звон падавших мишеней.
А
потом появился он.
Карлик шел по безлюдной
набережной, и его маленькое тело раскачивалось из стороны в сторону. В свете
уличных фонарей смуглое лицо Бига казалось маской боли, как будто каждое
движение требовало от него неимоверных усилий. Когда он свернул на пирс, у Эйми
забилось сердце. Ей хотелось подбежать к нему и закричать: "Это твоя последняя
ночь, и больше никто не будет подсматривать за тобой!" Ей хотелось плакать и
смеяться; ей хотелось сказать это Ральфу в лицо. Но она промолчала.
- О, кого мы видим! - воскликнул Ральф. -
Сегодня вход бесплатный! Специально для старых клиентов!
Карлик взглянул на него снизу вверх, испуганно
отступил на шаг, и в его маленьких черных глазах отразилось замешательство.
Зашептав слова благодарности, он поднял руку и начал натягивать горлышко свитера
на дрожащий подбородок. Другая рука сжимала серебряную монетку. Осмотревшись по
сторонам, он быстро кивнул и вошел в зеркальный коридор. Тысячи перекошенных
мукой лиц замелькали на стеклянных стенах лабиринта.
- Ральф, - прошептала Эйми, вцепившись в его
локоть. - Что ты задумал?
- Решил поиграть в
благотворительность, - с усмешкой ответил он.
- Ральф!
- Тихо! Слушай!
Они замерли в теплой тишине билетной будки, и
через пару минут в глубине лабиринта послышался крик.
- Ральф!
- Ты
думаешь, это все? - ответил он. - Послушай, что будет дальше!
Раздался еще один крик, за которым последовали
горькие рыдания и стремительный топот. Судя по звукам, карлик налетал на
зеркала, отскакивал от них и, истерично завывая, метался в тупиках лабиринта.
Когда он выскочил в коридор, Эйми отшатнулась, увидев его широко открытый рот и
дрожащие щеки, по которым стекали слезы. Мистер Биг пронесся мимо нее в пылавшую
молниями ночь и, затравленно осмотревшись, побежал по пирсу.
- Что ты сделал, ублюдок?
Ральф корчился от хохота и хлопал себя
ладонями по ляжкам. Она ударила его по щеке.
- Что ты сделал?
Он не мог перестать смеяться.
- Идем. Я все тебе покажу.
Они шли по лабиринту раскаленных добела
зеркал, и тысячи пятен ее губной помады казались красными огоньками, сиявшими в
серебряной пещере. С обеих сторон мелькали сотни истеричных женщин, за которыми
крались хищные фигуры мужчин с искривленными ртами.
- Идем, идем, - шептал он за ее спиной.
Они вошли в небольшую комнату, заполненную
запахом пыли.
- О Боже! Ральф, что ты наделал?
Это была заветная комната, которую карлик
посещал каждую ночь в течение целого года. Он входил сюда, как в святилище, с
закрытыми глазами, предвкушая чудесный миг, когда его уродливое тело станет
большим и красивым.
Прижимая руки к груди,
Эйми медленно подошла к зеркалу.
Оно было
другим. Оно превращало людей в крохотных и скорченных чудовищ - даже самых
высоких, самых прекрасных людей. И если новое зеркало придавало Эйми такой
жалкий и отвратительный облик, что же оно сделало с карликом - этим напуганным
маленьким существом?
Она повернулась к Ральфу
и с упреком взглянула ему в глаза:
- Зачем?
Зачем ты так?
- Эйми! Вернись!
Но она уже бежала мимо зеркал. Из- за жгучих
слез ей было трудно найти дорогу, и она почти не помнила, как оказалась на
ночном пирсе. Не зная, в какую сторону идти, Эйми остановилась. Ральф схватил ее
за плечи и развернул к себе. Он что- то говорил, но его слова походили на
бормотание за стеной гостиничного номера. Голос казался далеким и незнакомым.
- Замолчи, - прошептала она. - Я не хочу тебя
слушать.
Из тира выбежал мистер Келли.
- Эй, вы не видели тут маленького паренька?
Подлец стащил у меня заряженный пистолет. Вырвался прямо из рук! Я вас прошу,
помогите мне его найти!
Он побежал дальше,
выискивая воришку между брезентовых шатров под гирляндами синих, красных и
желтых ламп. Эйми медленно пошла за ним следом.
- Куда ты направилась?
Она посмотрела на Ральфа, как на незнакомца, с
которым случайно столкнулась в дверях магазина.
- Надо помочь Келли найти этого парня.
- Ты сейчас ни на что не способна.
- И все же я попытаюсь... О Господи! Это моя
вина! Зачем я звонила Билли Файну? Если бы не зеркало, ты бы так не злился,
Ральф! Зачем я покупала это проклятое стекло! Мне надо найти мистера Бига! Найти
во что бы то ни стало! Даже если это будет последним делом в моей жалкой и
никому ненужной жизни!
Утирая ладонями мокрые
щеки, Эйми повернулась к зеркалам, которые стояли у входа в "лабиринт". В одном
из них она увидела отражение Ральфа. Из ее груди вырвался крик. Но она
продолжала смотреть на зеркало, очарованная тем, что предстало ее глазам.
- Эйми, что с тобой? Куда ты...
Он понял, куда она смотрит, и тоже повернулся
к зеркалу. Его глаза испуганно расширились. Ральф нахмурился и сделал шаг
вперед.
Из зеркала на него щурился гадкий и
противный маленький человечек, не больше двух футов ростом, с бледным и
вдавленным внутрь лицом. Безвольно опустив руки, Ральф с ужасом смотрел на
самого себя.
Эйми начала медленно отступать
назад. Повернувшись на каблуках, она зашагала к набережной, потом не выдержала и
перешла на бег. И казалось, что теплый ветер нес ее на своих крыльях по пустому
пирсу - навстречу свободе и крупным каплям дождя, которые благословляли это
бегство.