В свое время Сенека сказал: «Для меня нет интереса знать что-либо,
хотя бы самое полезное, если только я один буду это знать. Если бы мне
предложили высшую мудрость под непременным условием, чтобы я молчал о ней,
я бы отказался».
За свои сорок лет жизни Юлиан Семенов успел узнать многое, и это
многое он щедро отдает в своих книгах многомиллионному читателю. Историк и
востоковед по образованию, он начинал как преподаватель афганского языка
на историческом факультете МГУ и как исследователь Среднего Востока.
Распространенное мнение, что труд историка — труд кабинетный, тихий,
спокойный, — мнение отнюдь не верное. Историк подобен хирургу, зодчему,
военачальнику — он всегда в поиске, он ощущает в себе страстное
столкновение разностей, из которых только и может родиться единая и точная
концепция того или иного эпизода истории. Казенное определение «эпизод
истории» на самом деле включает в себя борение страстей пушкинского или
шекспировского накала, сопряженность миллионов и личности, подвижничества
и прозябания, прозрения и обыденности, добра и зла.
Чехов утверждал, что тот, «кто выше всего ставит покой своих близких,
должен совершенно отказаться от идейной жизни».
Юлиан Семенов, высаживавшийся на изломанный лед Северного полюса,
прошедший в качестве специального корреспондента «Правды» пылающие джунгли
героического Вьетнама, сражавшийся бок о бок вместе с партизанами Лаоса,
передававший мастерские репортажи из Чили и Сингапура, Лос-Анджелеса и
Токио, из Перу и с Кюрасао, из Франции и с Борнео, знавший затаенно-тихие
улицы ночного Мадрида, когда он шел по следам бывших гитлеровцев,
скрывшихся от справедливого возмездия, живет по-настоящему идейной жизнью.
Именно поэтому его герой Максим Максимович Исаев-Штирлиц стал любимым
героем советской молодежи — писатель отдает своему герою частицу своего
«я», и чем больше он отдает себя своему герою, тем ярче, жизненнее и
объемнее он становится.
Писатель, посвятивший себя созданию политических романов, в подоплеке
которых — реальные факты истории, оказывается в положении особом: давно
прошедшее он должен сделать сегодняшним, в былое он обязан вдохнуть живую
реальность. Вне героя, который шел бы сквозь пласт истории, труд писателя
обречен — обычная фотоиллюстрация в век цветной фотографии смотрится
беспомощно и жалко.
В политических хрониках Юлиана Семенова категория интереса, то есть
острый сюжет; информация, то есть широкое знание и понимание проблем;
чувства, то есть душевное наполнение героев, — сплавлены так, что не видно
«швов», это словно работа мастера горячей сварки. Исследование истории,
политики и человеческих судеб в условиях нашего великого времени,
потрясшего мир, — вот что такое романы Ю. Семенова о Штирлице.
Писатель проводит своего героя сквозь грозные и прекрасные годы
революции. Романы «Бриллианты для диктатуры пролетариата» и «Пароль не
нужен», написанные на одном дыхании, как, впрочем, и все у Семенова, не
есть плод одной фантазии — писатель следует за строками документов той
эпохи.
От романа к роману Ю. Семенов прослеживает становление и мужание
Максима Исаева, коммуниста, солдата, антифашиста. Мы видим Исаева-Штирлица
во время гражданской войны в Испании: в дни боев под Уэской и Харамой мы
вместе с Михаилом Кольцовым встречали таких Штирлицев — замечательных
дзержинцев, принявших бой с гитлеровцами, первый бой, самый первый.
Читатель будет следить за событиями, разыгравшимися в тревожные весенние
дни сорок первого года, когда Гитлер начал войну против Югославии, — роман
«Альтернатива», написанный Ю. Семеновым в Белграде и Загребе, открывает
множество неизвестных доселе подробностей в сложной политической структуре
того периода; мы увидим Штирлица в самые первые дни Великой Отечественной
войны, мы встретимся с ним в Кракове, обреченном нацистами на уничтожение,
мы поймем, какой вклад внес Штирлиц в спасение этого замечательного
города, помогая группе майора Вихря, мы будем следить за опаснейшей
работой Штирлица в те «семнадцать мгновений весны», которые так много
значили для судеб мира в последние месяцы войны, когда я, фронтовой
киножурналист, шел с нашими войсками по дорогам поверженного гитлеровского
рейха, и наконец спустя двадцать лет мы вновь встретим Максима Максимовича
Исаева, когда он, демобилизовавшись, вернулся к мирному труду ученого и
журналиста, но жизнь столкнула его вновь — лицом к лицу — с последышами
гитлеризма, с теми, кто делает «бомбу для председателя», с маньяками,
обуреваемыми идеями расового превосходства и слепого националистического
неонацизма.
Создавая свои политические хроники, Юлиан Семенов прошел все дороги
своего героя: я помню, с какой настойчивостью он выступал против «отца
душегубок» Рауфа, скрывавшегося от справедливого возмездия в Пунта-Аренас,
столице Огненной Земли, я помню, как вместе с перуанским антифашистом
Сесарем Угарте он разоблачал подручного Кальтенбруннера — гестаповца
Швендта, затаившегося в Лиме.
Именно поэтому политические хроники Семенова отличает скрупулезное
знание материала, именно поэтому так бескомпромиссна авторская позиция
писателя-антифашиста.
Особенно мне хотелось бы отметить язык романов: емкий, приближенный к
манере современного кинематографа, насыщенный огромным зарядом информации,
рапирный — в острых и динамичных диалогах, доказательный — в раздумьях,
лирический — в акварельных и тонких описаниях природы.
Все это — в значительной мере — объединяет романы Семенова единым
стержнем, ибо эклектика, формализм, склонность к языковому «модерну» чужды
нашей советской литературе.
Именно это вкупе, естественно, с открытием новых пластов истории, с
глубокими философскими раздумьями, с интереснейшими человеческими
характерами сделало прозу Ю. Семенова объектом пристального интереса наших
кинематографистов — такие фильмы, как «Семнадцать мгновений весны», «Майор
Вихрь», «Пароль не нужен», пользуются заслуженной и доброй славой в нашей
стране и за рубежом.
Юлиан Семенов выступает в этой хронике-эпопее как социолог, историк,
политический журналист — этот сплав породил новое качество романа,
политического романа, построенного на факте, а написанного в жанре
мастерского детектива.
Через судьбу Максима Исаева-Штирлица прослеживаются скрытые пружины
важнейших исторических событий. Судьба Исаева — одна из миллионов судеб
тех, кто внес свой вклад в великий подвиг советского народа, спасшего мир
от коричневой чумы.
Образ Исаева-Штирлица — собирательный: в нем угадываются черты
Николая Кузнецова, Рихарда Зорге, Льва Маневича, Рудольфа Абеля. Именно
поэтому «Альтернатива» словно бы рождена замечательными словами, звучащими
клятвой: «Никто не забыт, и ничто не забыто».
Роман КАРМЕН,
лауреат Ленинской премии,
Герой Социалистического Труда.
|